— Скажите, а сами бы рискнули выйти в одиночку против всех? Если вас сразу во враги записали?

— Ну, по словам дочери, вы уже проделывали подобный фокус, — пытливо взирал на меня змей, оценивая реакцию на сказанное.

— Я стараюсь учиться на собственном опыте, — хмыкнул я. — Но, в целом, вашу позицию понимаю. Это как ожидание казни страшнее самой казни.

— Именно. Покажите, что вы не вселенское зло, а всего лишь хотите мира и покоя. Возможно, удастся подавить зарождение бури в зародыше. А я постараюсь подготовить для этого почву.

— Договорились, — я чуть было не сменил ипостась, чтобы подать ему руку, но вовремя воздержался.

— И ещё одно… — Тайпан замешкался, не решаясь сразу произносить нечто для него сугубо личное, — я видел рабский ошейник на дочери… За что вы её так? Она же слаба… и она — женщина, в конце концов. А женщины склонны к глупостям. Все мы так или иначе стремимся к силе…

— Вы её не спросили, — я не спрашивал, а утверждал, судя по обтекаемым фразам Тайпана.

— Для неё это болезненные воспоминания, и они ещё свежи. Я спрашиваю вас.

— Хорошо, — не стал я наводить туман, — вы в курсе, что она относится к некой уникальной разумной расе, более высокого техно-магического уровня, чем в вашем мире. И у неё была возможность спасти тысячу с четвертью детей этой расы, при этом заодно повысив собственный уровень владения магоэнергией до запредельного по вашим меркам. Выбор не стоял или, или.

— Да, она говорила, что попыталась поглотить объём адамантия больший, чем смогла «переварить», образно говоря. Вы её спасли.

— Да, но она не говорила, что решила не спасать каких-то там детей и не делиться с ними силой. Эгоизм и жажда силы перевесили. Спаси она сперва детей, а после проверни всё тот же манёвр, я бы ей и слова не сказал. Риск — благородное дело. Но ценой детей… Среди них четверть сотни были моими… Сотня — её братья и сёстры. Я спас вашу дочь, а ошейник — лишь напоминание, что некоторые ценности во вселенной должны быть незыблемыми. И это не сила, если вы меня понимаете. А вы должны с учётом вашего воспитания отпрысков.

— Благодарю, — склонил голову Тайпан. — Мне некоторые вещи стали видеться в несколько ином свете. Я сообщу вам, когда получится подготовить момент для встречи.

Нинг нежилась на солнышке, методично касаясь лапкой выданного дедом алмаза. Тот, огранённый по стандартной пятидесятисемигранной форме, отбрасывал солнечные блики далеко за пределами горного выступа, где отдыхала юная внучка Красного Дракона. Редчайший голубой цвет перекликался с цветом неба, невольно притягивая взгляд.

Рядом из солнечных лучей соткалась изящная кошечка, с вожделением облизываясь на драгоценный камень.

— Неужто легла под своего человечишку, и он отплатил тебе так скудно? — постаралась как можно сильнее задеть юную богиню дочь Солнечной Нэко.

— Отстала от жизни, подруга, — хмыкнула Нинг, сдерживая свой огненный нрав, — человечишка уже стал богом и заткнул за пояс самого Кречета, так что лечь под такого… тебе чести не представится. Да и Андрей намного щедрее наших стариков, уж поверь.

— Тогда откуда такая прелесть? — уловила главное в ответе Нинг кошечка. Она ласково касалась граней бриллианта, любуясь переливами света.

— Дед подарил, когда подтвердил достижение порога силы. Теперь начнёт готовить меня к правлению.

— Да как же так… — растерялась юная богиня. — Мы же на уровне были, я же дочь, а ты всего лишь внучка… — она осеклась, не решаясь продолжить фразу.

— Говорю же, Андрей щедр, делится силой и со мной. Я сделала верную ставку и не прогадала. Говорила же, что старики никогда добровольно не поделятся с нами ни силой, ни влиянием. Вот и результат. Ты всё ещё в младших по уровню, а я — нет. Припёрла деда к стенке, теперь не отвертится.

Юная полукошка завистливо сверкала глазами, поглядывая на более удачливую соперницу. То, что они принадлежали к семьям, покровительствующим правящим семьям соседних стран, делало их примерно равными в статусе, что и породило в своё время негласное соперничество.

— Ладно, некогда мне с тобой прохлаждаться, пойду к деду тренироваться, а ты… — Нинг смерила уничижительным взглядом полукошку, вынимая из её загребущих лап бриллиант, — ты не хворай, подруга! Счастливо оставаться в младших духах всю оставшуюся жизнь!

И убрав бриллиант размером с футбольный мяч в собственный пространственный карман, драконица полыхнула пламенем, опалив шерсть на хвосте полукошки, и исчезла.

Несколькими мгновениями позже Нинг предстала перед дедом. Который всё ещё зализывал раны после столкновения с адамантиевым драконом. Такого соперника Красный Дракон, как и вся фракция драконидов, встретил впервые.

— Как прошло?

— Отлично, она вся чуть ли пылала от зависти и ненависти, — отчиталась Нинг, вынимая из пространственного кармана бриллиант и возвращая деду.

— Не стоит, — отмахнулся тот, — оставь себе. Ты действительно заслужила и приобретением силы, и преданностью семье.

У огненной драконицы глаза на лоб полезли. Чтобы дракон да добровольно расстался с каким-либо из своих сокровищ? Быть того не может.

— Что дальше?

— Сядем на берегу Реки Времени и дождёмся, пока мимо нас не проплывёт труп нашего врага, — безмятежно ответил старый дракон в духе философского трактата, недавно начатого им.

— Дед, ты опять за свои премудрости? — нахмурилась Нинг, привыкшая действовать, а не ждать. — Неужели мы позволим ей уйти безнаказанной после того, что она сделала?

— Не просто позволим, но ещё и дождёмся, что кое-кто выполнит всю грязную работу своими лапками. Отдыхай пока или иди к своему смер… — дракон закашлялся, осознав ошибку, — к своему другу. Я позову, когда нужно будет сделать следующий шаг.

— Дед… — Нинг уже готова была отправиться к Андрею, но вдруг передумала и решила задать вопрос: — Ты правда убил бы беременную смертную?

— А что тебя смущает? — ответил вопросом на вопрос дракон. — Видишь ли, дорогая, в нашем мире смерть одного человека могут раздуть до трагедии, тогда как если оставить ему жизнь, он может спровоцировать смерти миллионов. И это уже будет статистикой.

— Но мы же оказались неправы… — полыхнула огнём Нинг.

— И это тоже не факт. Я не особо верю словам Эсфеса, но мы живы и даже остались при определённом уровне силы, а значит, моя тактика оказалась верной.

— Но ты пообещал… — напомнила драконица деду данное обещание.

— Запомни, — назидательно поднял палец Красный дракон, — между своей смертью и чужой всегда выбирай чужую.

— Но Комаро же встал на защиту жены своего главы рода. Мы же развязали войну.

— Он юн и неопытен и, скорее всего, никогда не достигнет наших вершин из-за своих импульсивных поступков, — усмехнулся дракон, выпуская дым из ноздрей. — Настоящий бог дал бы ей умереть и подсунул в жёны более удобную кандидатуру, чтобы не делить наследников между своим родом и родом Эсфес.

— Он защищал свою кровь, неужели ты бы не взялся защищать меня? — Нинг натурально дымила, сдерживая эмоции.

— Конечно, защитил бы, внучка! — нахмурился дракон. — Ты — моя кровь! Ты — моя сила и будущее нашей стихии. Но ты — плоть от моей плоти, а там, насколько я понял, лишь капля крови. Этим легко можно пренебречь.

Нинг в ужасе слушала деда, сдерживая темперамент, и в сотый раз думала:

«Как же мне повезло с Андреем. Наш пантеон всё больше напоминает мне гадюшник».

Те же Комаро, Андрей и Эсфес, всегда защищающие своих во что бы то ни стало, были ей сейчас ближе родного деда. Осознавать это было страшно.

Тэймэй вместе с Борзым следили за прибытием поезда на железнодорожный вокзал Сухума. Спрятанные под невидимостью, они притаились за одной из массивных гранитных колонн, украшающих вокзал Сухума. Великого Князя Ивана Григорьевича встречали с помпой и оркестром, расстелив красную дорожку от перрона до входа в железнодорожный вокзал.